"БЕЛЫЙ СЕВЕР"

ЕМЬ РУССКИХ ЛЕТОПИСЕЙ
А. Г. Едовин
Архангельский областной краеведческий музей

В современной исторической науке утвердилось мнение, что под "емью" русских летописей следует подразумевать племя, исконно обитавшее на территории современной Южной Финляндии1. Однако такая точка зрения существовала не всегда. Если проанализировать историографию проблемы, то можно выделить несколько подходов в ее решении среди исследователей. Первая группа историков, главным образом дореволюционной школы, считала, следуя "емской теории" А. И. Шегрена2, что емь обитала в Заволочье в эпоху раннего средневековья, а затем в течение XI—XIII вв. переселилась на территорию современной Финляндии. Кроме того, Шегрен полагал, что современные вепсы — прямые потомки еми3. К этой точке зрения присоединились С. М. Соловьев4, Н. П. Барсов5, В. Ягодкин6 и др.— просуществовала она до середины нынешнего столетия. Уже А. Н. Насонов делает вывод, что [color=red]емь в Заволочье и емь в Финляндии имеют совершенно разные исторические судьбы[/color]7. Появляются промежуточные точки зрения — М. В. Битов и Л. В. Успенский считали, что емь русских летописей обитала в Приладожье8. Разделяли "емь заволочскую" и "емь финскую" и другие авторы — А. В. Куза9, Ю. С. Васильев10.
Первыми, кто усомнился в "емской теории", были Д. В. Бубрих" и И. П. Шаскольский12, к которым позже присоединились А. И. Попов13, В. В. Пименов14, Г. С. Лебедев15, Д. Линд16, Н. А. Макаров17 и др. Острие критики Бубрихом теории Шегрена было направлено на факт переселения еми из Заволочья и Прионежья в Финляндию. В этой части критика выглядит убедительно, однако ни источниковых, ни археологических доказательств отсутствия в Заволочье такого племени представлено не было. Тем не менее В. В. Пименов уже вполне определенно заявил, что емь никогда не обитала в Заволочье'8.

[color=red]Можно констатировать тот факт, что большинство современных исследователей, имеющих свой подход к решению данной проблемы, считают доказанным мнение о трактовке "еми" русских летописей как племени, обитавшем в современной Финляндии. Нам же такая точка зрения кажется неправомерной — для наглядности приведем анализ основных источников по проблеме.[/color]

Сведений о "еми" в русских летописях содержится не так уж и много, хотя их гораздо больше, чем о перми, печере, югре и других племенах Севера. Косвенно это подтверждает, что емь обитала в непосредственной близости от древнерусской (новгородской) метрополии и была частым противником славянских дружин. Впервые мы встречаем упоминание о "еми" во введении к "Повести временных лет"19, которое знакомит нас с этнической ситуацией рубежа I—II тыс. н. э. Это племя упоминается дважды: в рассказе о расселении племен, и при перечислении народов, дающих дань "руси"20. В первом случае что очень показательно, емь названа вместе с племенами восточно-финской и угорской группы — пермью, печерой, югрой. Второй раз племя находится при перечислении между восточно-финскими и балтскими племенами. Таким образом, закономерным было бы признать связь еми именно с группой восточных финнов.

Первая датированная запись в летописях относится к 1042 г.: "Иде Володимер, сын Ярославль на Ямь, и победи я, и помроша кони у вой Володимер, яко и еще дышющим конем сдираху кожи с них, толик бо бе мор в коних"21. Поход, судя по всему, несмотря на победу Владимира, был очень тяжел. Никаких указаний на то, что он происходил водным путем, мы не находим. В течение последующих 80 лет "емь" пропадает со страниц летописных сводов. Видимо, если какие-то походы и были, то их затмили события внутри древнерусского государства, где начался процесс феодальной раздробленности и период междоусобиц.
Следующая "серия" записей о еми относится к 20—40-м гг. XII в. Кроме летописей, племя упоминается в "Уставной грамоте Святослава Ольговича" 1137 г.22 как данническая единица, с которой дань брали "скорой" — мехами, что характерно для взаимоотношений новгородцев с местным населением северных окраин. Таким образом, мы можем констатировать к сер. XII в. определенную зависимость еми от Новгорода. Однако этому предшествовали определенные события, относящиеся к 1123 г.: "Ходи Всеволод с Новгородци на Емь, и победи ямь, но лют бяше путь, купляхут по ногате хлеб"23. Следовательно, результатом этого похода стала возможность собирать дань с покоренного племени, что и отразилось в "Уставе" Святослава. Как показали дальнейшие события, емь вовсе не собиралась мириться со сложившимися отношениями, что находит подтверждение в записи Новгородской летописи под 1141 г.: "в то же лето приходиша Емь..."24. Из этих сведений можно выделить следующие основные положения: во-первых, судя по тому, что дань с еми брали не фиксированной суммой, можно сделать вывод о нестабильности отношений племени с Новгородом. Во-вторых, емь активно противодействовала проникновению новгородцев в Заволочье.
Более чем через полстолетия емь вновь появляется на страницах русских летописей, и опять как военный противник новгородцев. Эти события относятся ко времени княжения Ярослава и его сына Александра Невского. В 1227 г. "...ходи князь Ярослав с Новгородцы на Емь, и повоева их"25. Указания на место событий мы не находим, зато они имеются для следующей записи, через год, в 1228 г.: "емь воевала около озера на исадех и Олонес"26. Таким образом, события относятся к восточному Приладожью. Есть, правда, указание на присутствие еми среди воинов дружины ярла Биргера в 1240 г. наряду со свеей, мурманами и сумью27. Однако надо отметить, что далеко не во всех летописных сводах включено это племя — в рукописях Строева, Петербургской публичной и Синодальной библиотек оно отсутствует. Видимо, летописцы, памятуя о существовании двух племен под названием "емь", поостереглись включать его в список, чтобы не запутать исторической картины.
Спустя пятнадцать лет емь упоминается снова, причем запись построена таким образом, что целесообразно привести ее целиком. В 1255 г. "князь Александр поиде в Низ пойме послы Новгородцкыя Елеуферья и Михаила Пинещинича, а сына своего Василья посади на столе. Воева князь Александр с новгородци Емь"28. Многое в этих словах говорит о том, что Александр ходил походом именно на "заволоцкую" емь. Фраза выглядит цельной, нет обычной, в случае описания разных событий, вставки "в то же лето". Следовательно, если Александр ходил "в Низ", то логичным выглядит его поход оттуда в Заволочье, где и обитала емь. Единственной же записью, определенно упоминающей емь, обитавшую в Финляндии (хяме, или тавасты), является рассказ о походе новгородцев в 1311 г. (опять налицо большой хронологический разрыв). Сама запись тоже вызывает интерес своей противоречивостью — вначале говорится о походе на "ямь", а затем, в ходе повествования, соперниками новгородцев оказываются "немцы"29.
Несмотря на обрывочность летописных сведений, имеются некоторые соображения по поводу локализации еми. До начала XIV в. мы не имеем достаточных оснований считать, что новгородцы сталкивались в походах с хяме. Записи же XII—XIII вв. — главным образом "Устав Святослава Ольговича" и события 1228 г. — определенно указывают нам на обитание еми в Прионежье и Заволочье.
Помимо летописных и актовых источников, указывающих на локализацию еми, существуют и топонимические подтверждения, причем гидронимы, имеющие в составе своих названий частицу "емь" в начале слова, группируются в строго очерченных границах. Западная доходит до р. Онеги, восточная — до Нижней Двины и Нижней Ваги, северная проходит примерно по 64-й параллели, а южная — по водоразделу Нижней Ваги и Средней Онеги. Именно на этих территориях находятся рр. Емца, Еменьга, Еманиха; оз. Емзо, д. Еманово, местность Емская гора. На топонимической карте Севера России не существует подобного ареала, насыщенного "емскими" топонимами — данный факт служит косвенным подтверждением пребывания в эпоху средневековья летописной еми в Заволочье.

Фольклорная традиция бассейна р. Емцы устойчиво сохраняет данные об обитании "еми" как одного из племен "чуди заволочской" в здешних местах30. Так, например, с. Ратонаволок около Емецка в преданиях связывается с ожесточенными боями чудской еми с новгородскими славянами31. Согласно преданиям, остатки разгромленного новгородцами племени "бежали" с Емцы в лесные дебри правобережной Двины и расселились в верховьях рек Юлы, Покшеньги и Немнюги, смыкаясь с "пинежской чудью"32. Несмотря на фантастичность преданий и позднейшие наслоения, все-таки они являются не менее интересными источниками, чем, например, исландские саги, давно получившие признание в исторической науке. Надо полагать, что предания имели под собой реальную историческую основу. Кроме того, фантастичными оказываются только детали, описываемые в преданиях,— ни одно из них, записанных на р. Емце, не содержит сведений, что в регионе обитало какое-то иное племя, а не емь. Постоянны в преданиях и военные столкновения еми с новгородцами.
В настоящее время летописные данные повсеместно используются археологами для воссоздания этнической истории путем синтеза источников. Описываемый же регион в археологическом отношении изучен очень слабо — на р. Емце средневековых памятников вообще не обнаружено, немного их пока на Онеге, Средней Двине и Нижней Ваге. [color=red]На "Емецком волоке" Н. А. Макаровым были найдены два селища — Пустынька и Шестово[/color]33. [color=red]Первое[/color], по мнению автора раскопок, [color=red]принадлежит славянскому населению[[/color]/b], [color=red]а второе [/color]относится ко второй половине I тыс. н. э. и содержит лепную гладкостенную керамику, украшенную под венчиком поясками гребенчатого штампа, что характерно для [color=red]веской[/color] орнаментальной традиции34.
На Нижней Ваге известен лишь Корбальский могильник с набором инвентаря XI—XII вв.35, среди которого можно отметить [color=red]древнерусскую[/color] круговую керамику, широколезвийный топор с полукруглым выемом в основании, западноевропейский денарий, стеклянные бусы, бронзовые зооморфные украшения, подковообразные фибулы, крест-тельник и т. д. — т. е. налицо смешанный славяно-финский комплекс36.
Наибольший интерес в плане изучения дославянского населения региона вызывает [color=red]обнаруженная в нынешнем году нашей экспедицией на Средней Двине [/color]группа курганных могильников, не имеющая аналогов на территории области. Могильники располагаются компактной группой в районе п. Березник и говорят о хорошей освоенности региона и оседлости населения. Впечатляет и количество найденных курганов — в общей сложности [color=red]их более трехсот.[/color] В могильнике Осиново I насчитывается 114 погребений, в самом маленьком — на р. Панице — всего два. В настоящее время курганы представляют собой круглые в плане возвышения, вершины которых находятся в 30—110 см от уровня дневной поверхности, диаметр их — от шести до одиннадцати метров. Часто на вершине курганов находится неглубокая западина, происхождение которой пока не установлено. Все курганы оконтурены неглубокими ровиками, иногда прерывающимися перемычками шириной до метра. Перемычек на различных погребениях насчитывается от одной до пяти. Часть могильников не содержит погребений с перемычками вообще, там же, где они имеются, ориентация их близка к погребениям в Южной и Юго-Восточной группах курганных могильников. Зачистка культурного слоя показала, [color=red]что захоронения во всех могильниках совершены по обряду трупосожжения.[/color]
Имеющихся археологических материалов явно недостаточно для анализа этнической ситуации — регион нуждается в дальнейших кропотливых исследованиях.
Это вполне оправданно, т. к. здесь имеются памятники (возможно, природного либо недавнего происхождения), связываемые местными жителями с емью и чудью. Это "курган" на озере Задворском близ Емецка37, курган "Могильник" около д. Верхней Котовского сельсовета на р. Ваймуге38, могильник в д. Хаврогоры39, "чудской городок" в д. Бросачиха на Ваймуге40. Один из могильников, представлявший собой каменную насыпь, был раскопан в прошлом столетии А. Г. Тышинским41. К сожалению, мы не имеем документации по данным раскопкам. Этим пока ограничиваются археологические источники по проблеме.
По-видимому, "емь" русских летописей была частично ассимилирована славянами. Несомненно, что какую-то связь с летописным племенем имел новгородский тысяцкий Семьюн Емьин. Это реальная историческая личность — в 1219 г. Емьин был отправлен Новгородом в поход на Той-мокары42. Интересно, что при возвращении новгородцев по р. Сухоне суздальские князья Юрий и Ярослав не пустили их по своей территории43. Есть предположение, правда, чисто гипотетическое, что Семьюн Емьин был финского происхождения — так же, как и упоминаемый в "Уставе" Святослава Ольговича "Чюдин". При этом условии "родиной" его могли быть территории, где обитала емь, а именно Заволочье.
При таком подходе к решению "емской проблемы" по-иному можно взглянуть на вопрос о локализации Биармии. Мы склонны думать, что "биармы" скандинавских саг тождественны "еми" русских летописей. Например, [color=red]Г. С. Лебедев помещает Биармию между Онежским озером и Северной Двиной44 — т. е. как раз в ареале обитания еми[/color]. Такая точка зрения выглядит вполне правдоподобной, учитывая географические факторы исландских саг45. Дополнительным подтверждением этому служит анализ источников о даннической зависимости северных племен от славян. В одной из саг указано, что биармы платят дань Новгороду46, а емь, как было сказано раньше, являлась данником новгородцев. Что же касается перми и печеры, то у нас нет достаточных оснований считать, что новгородская дань распространялась на пермь47, а ареал обитания печеры не соответствует географическим характеристикам саг48.

Из вышеизложенного вытекают следующие выводы:
1. [color=blue]В эпоху раннего средневековья на севере Европы существовало два различных племени — хяме- в Финляндии и емь в Заволочье.[/color]
2. [color=blue] Окончательно емь была покорена (вытеснена?) из Заволочья к середине XIII в., первые же столкновения новгородцев с хяме относятся к началу XIV в.[/color]
3. [color=blue] Вероятно, в течение XII—XIII вв. произошла передвижка группы еми на запад — об этом говорит запись 1228 г. Это не исключает и вытеснения племени в восточном направлении, а также его частичной ассимиляции.[/color]
4. [color=blue] Биармия исландских саг, в качестве рабочей гипотезы, может отождествляться с "емью" русских летописей.
[/color]

1 Советский энциклопедический словарь. М., 1980. С. 433.
2 Sjogrеп А. 1. UЬеr diе а1tеrеn Wоhnsitzе der .Jemen. Еin Веitгаg zur Geschichte der Тschudischen Volker in Russland // Меmories del Акаdemie Imperiale dе Sciences dе St-Реtersburg, 6. ser: Sciences Роlitiques, Historie et Philologie. SрЬ. 1832.
3 Там же.
4 Соловьев С. М. История России с древнейших времен. Т. 1. М., 1959. С. 116, 124.

5 Барсов Н. П. Очерки русской исторической географии. Варшава, 1885. С. 52.
6 Ягодкин В. Из прошлого Олонецкого края. Обонежская пятина. Ч. 1. Петрозаводск, 1918. С. 2.
7 Насонов А. Н. "Русская земля" и образование территории Древнерусского государства. М., 1951. С. 74.
8 Витое М. В. Историко-географические очерки Заонежья XVI—XVII вв. М., 1962. С. 61—62. Успенский Л. В. Слово о словах. М, 1954. С. 111.
9 Куза А. В. Новгородское княжество // Древнерусские княжества X—XIII вв. М, 1975. С. 192.
10 Васильев Ю. С. Об историко-географическом понятии "Заволочье" // Проблемы истории феодальной России. Л., 1971. С. 104.
1' Бубрих Д. В. Не достаточно ли емских теорий? // Известия Карело-финского филиала АН СССР. Вып. 1. Петрозаводск, 1950. С. 80—92.
12 Там же. Шаскольский И. П. О емской теории Шегрена и ее последователях. С. 72.
13 Попов А. И. Названия народов СССР // Введение в этнонимику. Л., 1973. г 0*7___од
14 Пименов В. В. Вепсы. М, 1955. С. 34.
15 Лебедев. Г. С. Этногеография Восточной Европы по "Повести временных лет" // Историческая этнография. Вып. 2. Л., 1983. С. 111.
16 Lind J. Sjogrens Наmе-tеоri og de russiske kroniker. Еt огgог med finsk tradition // Historisk Tidskrift foг Finland. V. 4. 1977. Р. 286—323.
17 Макаров Н. А. Колонизация северных окраин Древней Руси в XI—XIII вв. М., 1997. С. 20—22.
18 Пименов. Указ. соч. С. 170.
19 Повесть временных лет. Л., 1926. С. 3.
20 Там же. С. 10.
21 Там же. С. 150.
22 Древнерусские княжеские уставы XI—XV вв. М., 1976. С. 147—148.
23 Полное собрание русских летописей (далее — ПСРЛ). Т. 4. СПб., 1848. С. 2.
24 Там же. С. 7.
25 Там же. С. 29.
26 Насонов. Указ. соч. С. 79.
27 ПСРЛ. Т. 4. СПб., 1848. С. 35.
28 Там же. С. 38.
29 Там же. С. 47.
30 Куратов А. А., Теребихин И. М. Легендарная "чудь заволочская" в свете археологических данных // Архив Архангельского областного краеведческого музея (далее — АОКМ). Ф. III. Оп. 1. Д. 25.
31 Там же.
32 Там же.
33 Макаров. Указ. соч. С. 277—287.
34 Там же.
35 Овсянников О. В. Шенкурск. Архангельск, 1978. С. 23.
36 Фонды АОКМ. Инв. № 34764.
37 Куратов А. А. Археологические памятники Архангельской области. Архангельск, 1978. С. 73.
38 Там же.
39 Там же. С. 75.
40 Дневники В. И. Смирнова // Архив АОКМ. Ф. III. Оп. 1. Д. 292.
41 Куратов А. А. Древняя история Архангельского Беломорья в эпоху неолита и раннего металла // Архив АОКМ. Ф. III. Оп. III. Д. 168. С. 4.
42 ПСРЛ. Т. 4. СПб., 1848. С. 27.
43 Насонов. Указ. соч. С. 101.
44 Лебедев Г. С. Северо-восток европейской части России в сер. I тыс. н. э. // Материалы к этнической истории Европейского Северо-Востока. Сыктывкар, 1985. С. 29.
45 Джаксон Т. Н. Русский Север в древнескандинавских сагах // Культура Русского Севера. Л., 1988. С. 58—67.
46 Там же.
47 Насонов. Указ. соч. С. 111.
48 Джаксон. Указ. соч.

ЕВРОПЕЙСКИЙ СЕВЕР РОССИИ: ПРОШЛОЕ,
НАСТОЯЩЕЕ,
БУДУЩЕЕ
Материалы
Международной научной конференции,
посвященной 90-летию со дня учреждения
Архангельского общества изучения Русского Севера
Aрхангелск 1999г.




Новости \| Исследования \| Галерея \| Форум \| Информация \| Ссылки